Некоторые итогиКниги / Киевская Русь. Греков Борис Дмитриевич / Общественные отношения Киевской Руси / Некоторые итогиСтраница 2
Второй период еще сложнее. Завоевания закончены. Покорять больше некого. Идет интенсивный процесс внутреннего освоения завоеванного. Если говорить об объекте, на который устремлено главное внимание господствующих классов, то это прежде всего крестьянская община. Мысли "мужей" направлены на расширение своего хозяйства. Этот переходный период падает на конец X и начало XI в., когда продолжалось, но значительно интенсивнее, освоение земли и сидящего на ней населения. Этот сдвиг нашел себе отражение в тематике "Правды" Ярославичей, против которой, насколько мы можем судить, не нашел бы возражений и сам Ярослав.
Несомненно, что самое появление "Правды" Ярославичей вызвано потребностью господствующих классов в защите завоеванных ими позиций, и не трудно видеть в "Правде" Ярославичей, против кого и чего направлено острие этого закона.
Управляющий княжеским доменом (огнищанин), сборщик княжеских доходов (подъездной), заведующий княжескими конюшнями могут быть убиты умышленно, с явным намерением расправиться с ними. Может быть произведено нападение на княжеское имущество, ограблено княжеское имение, убиты его слуги, уничтожен сельскохозяйственный живой и мертвый инвентарь, запахана княжеская земля, разрушены приспособления для ловли птиц и пр… Княжеское имение (конечно, и не только княжеское) существует словно во вражеском стане и вынуждено принимать постоянные меры защиты.
Мы знаем также, что, с другой стороны, и крестьянин-общинник не мог быть спокоен: ему непосредственно угрожали "буйные и гордые", "славы хотящие" и "имения ненасыщающиеся" богачи-землевладельцы. Об этом совершенно недвусмысленно говорят наши источники. На наших глазах, так сказать, идет борьба основных двух классов энергично феодализирующегося общества.
В процессе феодализации наступающей и побеждающей силой является землевладелец (князь, дружинник, церковь), осваивающий землю, подчиняющий себе путем экономического и внеэкономического принуждения свободного общинника-смерда. Жертвы и итоги этого процесса мы видели. Это — закупы, изгои, рядовичи, сироты, попавшие в непосредственную зависимость от феодалов смерды, нищие, бедные люди, привлекаемые на работу к хозяевам через выдачу им вперед хлеба и денег. Все эти категории зависимого населения выхвачены из рядов свободного крестьянства или рекрутируются из вольноотпущенников.
Совершенно понятно, почему именно на это время, время усиления феодализирующего процесса, падают сведения о крестьянских движениях, часто сочетающихся с выступлениями и городских масс.
Рабских восстаний, характерных для античных обществ, мы в Киевском государстве не видим. Единственный и мало правдоподобный намек на восстание рабов, приводимый Герберштейном в его "Записках" и отвергнутый в свое время Татищевым, едва ли может быть серьезно учитываем. Во всяком случае, без предварительного специального изучения происхождения этого предания, в данном случае считаться с ним сейчас нет никаких оснований.
Значительное количество рабов в этот период истории Руси не должно нас смущать. Рабство обнаруживает здесь явную тенденцию к исчезновению. Церковь первая выбросила его из своего хозяйственного обихода, в боярских и княжеских вотчинах оно доживает приблизительно до конца XV в., когда и эти архаически организованные хозяйства стремятся освободиться от рабов, былого источника своей силы и могущества, теперь превратившегося в свою противоположность и ставшего несомненной причиной их слабости. На наших глазах рабство, таким образом, завершает полный цикл своего диалектического развития. Но в IX–XII вв. оно еще не дошло до своего естественного конца, оно еще продолжает существовать в качестве уклада в недрах успешно развивающегося феодального общества.