Первые сведения о Киеве и начале Киевского Государства

Книги / Киевская Русь. Греков Борис Дмитриевич / Краткий очерк политической истории Киевского Государства / Первые сведения о Киеве и начале Киевского Государства

Страница 2

Летописец рассказывает нам о двух братьях Радиме и Вятке, которые, до его сведениям, были "в лясех", т. е. у поляков и потом пришли в нашу землю. Радим сел на Соже, а Вятко на Оке. Это несомненная параллель к Кию, Щеку и Хориву, говорящая нам как о характере исторического мышления летописца, так и об упорной традиции, жившей еще в то время в народных преданиях. Но мы имеем и менее легендарных персонажей: Иордан называет князя антов Божа, нам известен князь волынян Маджак, у древлян мы тоже знаем князей; один из них известен нам даже по имени. Это знаменитый Мал, так неудачно сватавшийся за Ольгу (X в.). В конце XI в. мы видим у вятичей Ходоту и его сына.

В житии Стефана Сурожского называется новгородский князь Бравлин (начало IX в.).

Не называя имен, летописец, однако, утверждает установление такой же местной по происхождению княжеской власти у древлян, дреговичей, новгородских славян и полочан

Вернемся, однако, к полянам. "Быша три братья, — рассказывает летописец, — единому имя Кый, а другому Щек, а третьему Хорив; сестра их Лыбедь. Седяше Кый на горе, идеже ныне увоз Боричев, а Щек седяше на горе, идеже ныне зоветься Щековица, а Хорив на третией горе, от негоже прозвася Хоривица. И сотво-риша град во имя брата своего старейшего и нарекоша имя ему Кыев… И по сих братьи держати почаша род их княженье в Полях"…

Это один вариант предания, летописца не удовлетворивший. Он сообщает и другой, ему известный, но им совершенно определенно отвергаемый: "Инии же не сведуще (курсив мой. — Б. Г.) рекоша, яко Кий есть перевозник был; у Киева бо бяше перевоз тогда с оноя стороны Днепра, тем глаголаху: на перевоз на Киев". Летописец тут же и критикует этот вариант: если бы это было так, то Кий не мог бы ходить в Царьград, но "се Кий княжаше в роде своем, и приходившю, ему ко царю, якоже сказають, яко велику честь приял есть от царя". В Радзивилловском списке летописи еще яснее обнаруживается затруднительное положение летописца ("…ко царю не свемы, но токмо о сем вемы, якоже сказуют").

Итак, летописец совершенно не склонен считать эти факты достоверными и отнюдь не настаивает, чтобы читатель его труда принимал их на веру. И тем менее, мне кажется, эти предания заслуживают внимательного к себе отношения. Они говорят нам о том, что народ киевский начало своей истории связывал в то время не с варягами, а с фактами своей местной истории, протекавшей задолго до варягов и совсем независимо от них. Предание подводит нас к объяснению и другого важного для нас факта, быстрого растворения в славянской среде появлявшихся здесь с севера варягов.

Если же говорить о старых связях Киевской земли с соседями не-славянами, то надо иметь в виду не варягов, а хазар, Крым, Кавказ, Византию, т. е. страны южные и юго-восточные, а не северные. С севером и варягами здесь устанавливаются связи позднее.

Совсем другую традицию мы имеем на севере в "Славии" Масуди. Новгородский летописец повествует о своей истории по-иному."…Новгородстии людие, рекомии словени и кривичи и меря; и словене свою волость имели, a кривичи свою, a меря свою; кождо своим родом владяше, а чюдь своим родом; и дань даяху варягом от мужа по беле и веверици. А иже бяху у них, то ти насилье деяху словенам, кривичем и мерям и чюди. И всташа словене и кривичи и меря и чудь на варягы и изгнаша я за море и начаша владети сами собе и городы ставити; и всташа сами на ся воевать, и бысть меж ими рать велика и усобица, и всташа град на град, и не беше в них правды".

Новгородская история действительно тесно связана со своими соседями, варягами.

Относительно варягов мы можем сказать только, что это, несомненно, скандинавы, что их непосредственное соседство с Новгородской землей обусловливало и старые связи этих народов между собою.

Эти связи прекрасно известны по западноевропейским источникам. Скандинавы и датчане очень рано стали ездить сухим путем в страну "Великих озер" (Ладожское, Онежское, Ильмень), огибая Ботнический залив. Франкские летописи упо-минают крупного военно-морского вождя Рорика Датского, известного своими набегами на западноевропейские страны, успевшего утвердиться на Скандинавском полуострове в городе Бирке на оз. Мелар. Но отождествлять этого Рорика с летописным Рюриком нет пока достаточных оснований.

Весьма вероятно, что и Русь, которую летописец отождествляет с варягами, тоже скандинавского происхождения.

О каком-то "русском" северном центре, как мы уже видели, говорит араб Джейхани. Его цитируют более поздние арабские писатели, у одного из которых, Ибн-Русте, мы имеем очень интересное указание: "Что касается до Русии, то она находится на острове, окруженном озером. Остров этот, на котором живут они русь), занимает пространство трех дней пути; покрыт он лесами и болотами; нездоров он и сыр до того, что стоит наступить ногою на землю, и она уже трясется по почине обилия в ней воды. Они имеют царя, который зовется хакан-Рус. (Другой арабский писатель Хордадбе говорит о том, что "царь славян называется князь". — Б. Г.) Они производят набеги на славян, подъезжают к ним на кораблях, высаживаются, забирают их в плен, отвозят в Хазран и Булгар и продают там". Этот древнейший арабский источник, знающий Русь, отличает Русь от славян.