АРНОКниги / Звенит слава в Киеве / АРНОСтраница 1
— Молодец, Арно, молодец! Давай ещё!
— Ловко он кувыркается!
— Да и поёт не хуже!
— Слушайте, слушайте! Сейчас он споёт про своего сеньора!
Андрей протолкался сквозь густую толпу на маленькой площади близ рынка. В центре стояли худой юноша, почти мальчик, и глубокий старик с морщинистым, тёмным лицом, обрамлённым седой клочковатой бородкой.
— Я спою вам, как славно живёт крестьянин, — сказал юноша и, ударив по струнам маленькой лютни, запел.
Голос его был чист и звонок, мелодия песни весёлая, и он приплясывал в такт. Но странно — лицо его было серьёзно, даже грустно, да и вокруг никто не смеялся.
«Какой чудной скоморох!» — подумал Андрей и прислушался к словам. Арно пел о том, как крестьянин, отработав и заплатив оброк сеньору, начинает выплачивать ещё и пошлины. Сперва — рыночную, потом — мостовую, потом дорожную… Ну что ж, теперь всё? Куда там! Остаются ещё баналитеты! А это значит: хочешь смолоть зерно дома — плати! Хочешь испечь хлеб в собственной печи — плати! Хочешь давить виноград на собственном жоме — опять плати! Иначе сеньору будет убыток — ведь у него монопольное право и на мельницу, и на печь, и на виноградный жом! Ну, скажем, выполнил всё это крестьянин, хотя одному господу богу известно — как. Решил жениться… и что же? Плати брачную пошлину. Помер у него отец, схоронил его крестьянин, погоревал, но получить в наследство жалкие крохи, оставленные стариком — как бы не так! Плати!
Андрей слушал песенку Арно и думал, что как ни тяжела жизнь киевского смерда, но такое терпеть ему вряд ли доводилось. Ограничил князь Ярослав поборы и строго наказывал лихоимцев, когда узнавал. Впрочем, часто ли он узнавал?
— Сладкая, сладкая жизнь у крестьян! — продолжал Арно, проделав несколько ловких кульбитов. — До того сладкая, что двадцать лет назад во время неурожаев в Бургундии они копали корни и собирали водоросли, чтобы не умереть с голоду. Но всё равно умирали, даже и те, кто пёк и ел хлеб из белой глины.
Струны лютни медленно и грустно затихли.
Арно кончил петь и обходил слушателей с шапкой. Бросали ему гроши, да и то не все. Богачей в толпе не было… Охваченный чувством острой жалости, Андрей кинул в шапку золотую монету. Арно вздрогнул и посмотрел на него.
— Как благодарить вас за щедрость, господин мой? Я ещё никогда не держал в руках таких денег!
— Я рад помочь тебе… Не хочешь ли выпить вина в соседнем кабачке? И старик, должно быть, не прочь.
— Это мой дед. Но почему господин так милостив? — Во взгляде юноши мелькнуло подозрение.
— Я приехал издалека, — сказал Андрей, — и хотел бы, чтобы ты рассказал мне обо всём, что я услышал в твоей песне.
Арно нахмурился. Зачем этому чужестранцу знать про горе крестьян Франции? Может быть, он вовсе не приезжий, а шпион? Недаром из-под распахнувшегося плаща мелькнуло богатое золотое шитьё камзола… Но в правильной французской речи собеседника музыкальное ухо юноши и впрямь улавливало лёгкий чужеземный акцент. Да и может ли быть у соглядатая такое честное, открытое лицо?
— Из какой же страны приехал господин? — спросил Арно.
— Моя страна называется Русь. Я из свиты королевы.
— Королева милостива к бедным… — задумчиво протянул юноша. — Ну, что ж! Благодарю господина за честь. Пойдём, дед!
В низком, грязном, сводчатом кабачке им подали кислое красное вино, несколько чёрствых, хлебцев и большой кусок жареного мяса. Больше у хозяина ничего не было, но это угощение показалось Арно и старику царским.