СТАРЫЙ КНЯЗЬКниги / Звенит слава в Киеве / СТАРЫЙ КНЯЗЬСтраница 1
— Батюшки светы, да никак Андрей?
— Воротился, скажи на милость!
— А мы чаяли, женился ты давно в чужих краях, детишек завёл, богатства набрал!
— Видно, как ни хорошо за морем-то, а дома лучше?
Весёлые гридни и стольники княжеские плотной толпой окружили Андрея. Милые, родные, русские лица, русское платье! Так бы и перецеловал всех!
— Ох, лучше дома, братцы! Из всех лучше! — отвечал он, неистово хлопая по плечам то одного, то другого.
— Ай чудно ты обряжен-то! — хохотали приятели. Андрей оглянул свой золотом шитый французский камзол.
— Не успел ещё. Только-только приплыл — да бегом сюда. Князь что?
— Да ничего. Пойдём — рад тебе будет. Поди, от Анны Ярославны весточку привёз?
— И весточку и подарки батюшке королева посылает, — кивнул Андрей на богатую, золотыми лилиями украшенную шкатулку.
Словно в тумане каком поднимался Андрей по знакомому дубовому всходу. Вот здесь Анна на пол покупки бросила, что принёс он ей с торга на Подоле, да об Предславе его допытывала… Вот и дверь тяжёлая, с железными заклёпками, а за ней — переход тёмный в гридницу. Здесь пировали они после смотрин Ярославниных.
Здесь Савейр с мёду княжеского, старого, обезножел, да и запомнил тот мёд накрепко. Дальше — лестница невеликая в верхний терем, где княжны жили. Что-то там теперь? Разлетелись голубки по всей Европе и не воротиться им более под кров родительский…
В дверь покоя княжего он постучал тихо. Рука словно силы лишилась. Не ответил князь. В другой раз постучал Андрей. Незнакомый старческий голос откликнулся недовольно:
— Входи. Чего надобно?
Стараясь унять громко стучавшее сердце, Андрей переступил порог. Та же комната, где решалась судьба его, Андрея, те же сусальные звёзды на малиновой ткани стен, те же лавки тяжёлые, широкие, крытые парчой и мехами. Так же навалены книги в алых и синих переплётах на столе у маленького оконца. А за столом… полно, неужто это князь Ярослав? Сгорбилась спина, потускнели очи, поредели совсем белые волоса…
— Андрей! — вскричал князь и, вскочив, неверной, старческой походкой засеменил навстречу.
— Батюшка! Княже! — рухнул ему в ноги Андрей.
— Встань! Встань! — Ярослав обнимал и горячо целовал своего питомца. На глазах его, полуприкрытых сморщенными веками, выступили слёзы. Невольно заплакал и Андрей. Не чаял он таким увидеть Ярослава…
— Не хвор ли, княже мой? — с тревогой спросил он.
— Хвор? Нет, бог милостив. Хвори особой нет! А старость, конечно, не красит…
— Что за старость? Пяти лет не минуло, как прощались.
— Верно, верно. Только за эти годы отнял господь мою княгинюшку, а с ней — ровно и всю силу мою. Да ладно обо мне-то. У тебя почто серебро в волосах? Ведь на четвёртый десяток только-только перевалил…
— Годы — они разные бывают, княже. На чужбине-то год за десяток посчитать можно… Привёз я тебе письмо да подарки от королевы французской. Прими, княже! — Андрей с поклоном поставил на стол шкатулку и вынул из-за пазухи свиток, исписанный неровным почерком Анны. Не обращая внимания на шкатулку, князь жадно схватил и развернул послание дочери.
Читая его, он то улыбался, то хмурился, пытливо взглядывая на Андрея, а под конец весело рассмеялся.