РУСЬ И ПОЛЬША в X в.Книги / Западные славяне и Киевская Русь в X-XI вв. / РУСЬ И ПОЛЬША в X в.Страница 10
С лингвистической точки зрения, ряд ленценинои — лендзяне —ляхи, кажется, не вызывает никаких возражений69. Однако это еще не дает оснований предполагать в ляхах летописной статьи 981 г. лендзян, овладевших будто бы Червенскими городами. Дело в том, что в летописи имя “ляхи” не применяется по отношению к отдельным польским племенам, а употребляется только в двух значениях:
1. В значении страны, государства Польши, о чем свидетельствует текст летописи под 1030 г.: “В се же время умре Болеслав Великыи в Лясех, и бысть мятежь в земли Лядьске”70.
2. В значении широкого этнического понятия, обнимающего целую ветвь родственных западнославянских племен или племенных княжеств: “Словени же ови при-шедше седоша на Висле и прозвашася Ляхове, а от тех Ляхов прозвашася Поляне, Ляхове друзии Лутичи, ини Мазовшане, ини Поморяне”71. Поэтому, когда Ярослав Мудрый оказывал .помощь Казимиру в борьбе против восставших мазовшан, летопись говорит не о походах Ярослава на “Ляхов”, а об его походах против мазовшан: “Иде Ярослав на Мазовшаны в лодьях” под 1041 г. и “Ярослав иде на Мазовшаны” под 1047 г. в “Повести временных лет”72. Последняя фраза читается и в Новгородской Первой летописи под 1047 г.73
В статье 981 г. в том виде, как она сохранилась, “Ляхи” означают Польшу — страну, государство, что и нашло столь яркое отражение в процитированном выше отрывке из Ипатьевской летописи.
Итак, на основании источников летописного происхождения нет никаких оснований говорить о присутствии в 981 г. каких-то отрядов лендзян на территории Червен-ских городов. Любопытно, к тому же, что летопись вообще не упоминает о лендзянах, говоря о ляшских племенах.
Думается, что неправомерно на основании имени Владислава и ленцениноях Константина Багрянородного судить о размерах Киевского государства лри Игоре. В договоре Руси с греками 944 г. названо много нерусских имен. Кроме того, в русских княжеских семьях могли пользоваться и польскими именами. Один из сыновей Владимира носил польское имя Станислав74. Польское имя Владислав неоднократно встречалось в среде новгородского боярства начала XIII в.75
Выше уже говорилось, что характеристика размеров державы Рюриковичей, данная в летописи под 907 г., была заимствована из историко-этнографического введения к “Повести временных лет”. Она отражает, следовательно, не реальные условия политического развития Киевской Руси начала X в., а представления летописца начала XII в. об Олеге как собирателе древнерусских племен. В то же время до решения древлянской проблемы в середине X в. киевские князья не могли, очевидно, вести активную политику в восточнославянских землях, расположенных еще далее на запад.
Что касается ленцениноев-ляхов византийского источника, то не вернее ли в его показаниях усматривать какие-то дошедшие до Цареграда из Руси воспоминания о древних племенных передвижениях в Восточной Европе, подобных сохранившемуся в летописи преданию о ляшском происхождении радимичей и вятичей. Ведь говорит же летопись, что “Радимичи . и Вятичи от Ляхов, бяста бо 2 брата в Лясех — Радим, а другому Вят-ко, и пришедъша седоста Радим на Съжю и прозвашася Радимичи, а Вятъко седе с родом своим по Оце, от него же прозвашася вятичи”76. Очень знаменательно, что Константин Багрянородный, перечисляя племена, платившие дань русскому князю (древляне, дреговичи, кривичи, северяне, уличи), обходит молчанием как радимичей, 'так и вятичей. Любопытно, что эти воспоминания о ляшском происхождении радимичей и вятичей не помешали русскому летописцу, в полном соответствии с современными взглядами историков, антропологов, археологов77, .поместить их среди восточнославянских, а не западнославянских или еще уже — лехитских -племен.
Попутно нужно было бы заметить, что датировка похода Владимира 1012 г. мало что может изменить в оценке летописной статьи 981 ir., да и не вызывается никакой необходимостью.
И, наконец, последнее замечание в связи с поднятым выше кругом вопросов. Ссылки на то, что летописный рассказ о насилиях авар (обров) над дулебами относится не к восточному, а к западному, точнее паннонскому славянству78, ни в коей мере не предрешает еще вопроса о существовании восточнославянских дулебов. Приведенные выше неоднократные упоминания в русской летописи о восточнославянских дулебах не оставляют никакого сомнения в том, что такое восточнославянское племя было хорошо известно древнерусскому летописцу начала XII в., прекрасно разбиравшемуся в вопросах современной ему исторической географии. В советской исторической и археологической литературе тоже господствует взгляд, что в числе древнерусских племен были и восточнославянские дулебы, являвшиеся, возможно, группой родственных и политически связанных друг с другом племен79. Эту точку зрения развил в последнее время В. В. Седов, который на основании анализа археологического материала пришел к выводу, что еще в VI— VII вв. сложилось крупное политическое объединение восточнославянских дулебов. После распада его в эпоху образования Древнерусского государства и затем формирования древнерусского источника, приблизительно, к XII в. память об этих восточнославянских дулебах сохранилась только на территории волынян, этим и объясняется отождествление летописью крупной политической организации дулебов с более узкими территориями расселения бужан и волынян80. В современной польской историографии в пользу существования восточнославянских дулебов самым определенным образом высказался Г. Ловмяньский 81.