Ох уж эти недоразумения!Книги / Рассвет над Киевом / Ох уж эти недоразумения!Страница 2
— Братцы, давайте я вам прочту заметку из нашей армейской газеты «Крылья победы», — предложил Лазарев. — Написано про летчиков нашего полка. «Многочисленные воздушные схватки, которые провели за время наступательных боев наши летчики-истребители, убедительно говорят о том, что при умелых действиях можно добиться победы даже в том случае, если на стороне противника значительный численный перевес.
Особенно поучителен в этом отношении воздушный бой с большой группой фашистских бомбардировщиков и истребителей, проведенный шестью «Яковлевыми» под командой старшего лейтенанта Худякова.
Поучительность этого сражения состоит прежде всего в том, что наши летчики вели его попутно с выполнением основной задачи по сопровождению штурмовиков. Это в известной мере связывало их действия. Отличное взаимодействие между парами и внутри них, умелый маневр, стремительные атаки и удары с близких дистанций позволили им одержать блестящую победу.
Истребители, возглавляемые тов. Худяковым, сопровождали 12 «Ильюшиных-2». Штурмовики летели на высоте 900 метров двумя группами на дистанции 800-1000 метров друг от друга. Истребители — справа и выше второй группы «илов», эшелонированно, по высоте с превышением одной пары над другой на 200 метров.
Истребители, шедшие под облаками, вскоре заметили большую группу фашистских самолетов, летевших к нашим позициям. Четыре девятки Ю-87 летели на высоте 1200 метров. Левее их, на высоте 1500 метров, находилось шесть Me-109. Правее «юнкерсов» на высоте 900 метров летели четыре ФВ-190, а сзади них находилось шесть Ме-109. Кроме того, два ФВ-190 слева крались к «илам». Таким образом, перед нашими летчиками оказалась группа из 36 бомбардировщиков и 18 истребителей — всего 54 самолета.
Старший лейтенант Худяков быстро оценил обстановку и принял решение одновременно оградить штурмовиков от нападения «мессершмиттов» и помешать «юнкерсам» бомбить наши боевые порядки. Ринувшись со своим ведомым младшим лейтенантом Мелашенко наперерез ФВ-190, Худяков в то же время подал команду второй паре — младшим лейтенантам Выборнову и Сачкову атаковать вражеские бомбардировщики.
Бой распался на два очага. Проследим за развитием событий в обоих очагах…»
— Хватит! — взмолился Кустов. — Скучно, тягуче, а главное — человека совсем не видно. Не умеют писать о воздушных боях.
Ведь порой за одну секунду столько всего в голове промелькнет, столько всего передумаешь, испытаешь такое нервное напряжение, что и в толстой книге не опишешь.
— Это верно, — растягивая слова и как всегда чуть заикаясь, отозвался Иван Хохлов — участник описанного боя. — Прошло больше месяца, а как вспомню про этот бой — так мурашки по коже забегают.
— Чтобы хорошо писать о летчиках-истребителях, нужно самому быть истребителем, и неплохим, — вмешался в разговор капитан Рогачев, отодвигая от себя шахматную доску. — Да, глубина человеческого характера раскрывается через дела.
Василий Иванович прав. Чтобы понять человека, нужно разбираться в его работе. Кто не знает сути дела, тот любить его не может, а тем более хорошо писать о нем. Истребитель — это такая профессия, где кроме обычного ума нужна быстрота реакции, летное соображение. Это доступно только тому, кто сам летает и воюет. Бой подобен пожару. Силу его накала может оценить только тот, кто на себе чувствует пламя. Наблюдая со стороны, издалека, даже с биноклем нельзя определить, как там жарко.
— Критиковать писателей может каждый грамотный человек, — сказал Кустов. — Вот написать книгу — не всякому по плечу. А наш брат истребитель вообще не любит писанину. Да и вредное это дело. Я раз завел дневник, стал записывать впечатления о нашем житье-бытье. И вот как-то сидел под крылом над своей тетрадкой. Вдруг — вылет. Бой был небольшой. Я погнался за «мессером». Думаю: «Вот сейчас собью и все запишу». Другой «мессершмитт» словно понял, что я отвлекся от дела, как даст мне! Всю охоту вести дневник выбил.
— Ты кончай воевать и иди в писатели, — посмеялся Лазарев. — Эта работенка полегче.
— Не могу: языков не знаю, как говорил Василий Иванович Чапаев, — и уже серьезно добавил: — Знаний маловато. Чтобы стать писателем, нужно учиться да учиться.