ЧЕХИЯ И ПОЛЬША ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ 80-90-х годов X в.

Книги / Западные славяне и Киевская Русь в X-XI вв. / ЧЕХИЯ И ПОЛЬША ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ 80-90-х годов X в.

Страница 3

Мешко I довольно быстро прореагировал на изменение обстановки между Лабой и Одрой. Как правильно отмечает К. Малечинский, уже в 984 г. польский князь, в отличие от чешского и баварского союзников, не проявил никакой активности в борьбе против Оттона III 18. Г. Лябуда предполагает даже, что в том же 984 г. Мешко пытался установить общую линию поведения с бод-рицким князем Мстивоем в целях организации совместной военной акции против лютичей '9. Возможно, впрочем, что поворот в политике польского князя наметился даже еще раньше, как бы в предчувствии событий 983 г. Речь идет о браке Мешко I и Оды, дочери Дитриха, маркграфа Саксонской Северной марки, того самого маркграфа, против которого были направлены первые удары лютичей20. Брак этот состоялся в 980 г., причем женой польского князя оказалась монахиня, как утверждает Титмар, без разрешения церковных властей ушедшая из монастыря. Судя по тому, что этот второй брак Мешко не вызвал конфликта с саксонскими феодалами, можно полагать, что Мешко согласовал с ними свои действия. Любопытно, что и Титмар, епископ, находит возможным найти слова, оправдывающие явно беззаконный, казалось бы, с его точки зрения, поступок Оды: “Учитывая, однако, пользу родины и необходимость обеспечения ей мира, не произошло из-за этого повода (т. е. брака Оды и Мешко.— В. К.) разрыва отношений, но найден был достойный способ возвращения согласия.

Потому что благодаря Оде увеличилось число сторонников Христа, возвратилось на родину много пленных, были сняты оковы со скованных и открыты врата тюрем для преступников21. Поэтому я надеюсь, чго бог простил ей великий грех, который она совершила, поскольку оказала она столь великое рвение в этих богоугодных поступках”22.

Таким образом, прежде всего собственные классовые и политические интересы польских феодалов и их князя определили неизбежность польско-лютического конфликта в середине 80-х годов X в. и возвращение Древне-польского государства к союзу с Империей. Антилюти-ческую политику в дальнейшем последовательно проводил Мешко I. Ее продолжил и его преемник, сын Доб-равы, Болеслав Храбрый.

Об остроте 'польско-лютических противоречий описываемого времени очень красноречиво говорит тот факт, что в 1003 г., в связи с польско-германским конфликтом, лютичи решили пойти на заключение союза с Империей, направленного против Польши. Об этом свидетельствуют следующие слова Титмара Мерзебургского, описывающего пребывание Генриха II в Кведлинбурге в марте 1003 г.: “Наконец, он (Генрих II.— В. К) сердобольно принял послов от ратарей и тех, которые называются лютичи, и при помощи приятных им даров и обещаний успокоил бывших бунтовщиков, превратив врагов в ближайших друзей”23.

Совершенно иначе развивались во второй половине 80—90-х годов чешско-лютические отношения. Уже в 984 г. Болеслав II поспешил овладеть Мисней (Мейс-сен), которую Империи удалось возвратить себе между 985—987 гг. Любопытно, что чешский князь не остановился перед тем, чтобы воспользоваться недовольством местного славянского населения24. Не менее важно, что именно в том же 984 г. Мешко женил своего сына Болеслава на дочери мисненского маркграфа Рикдага25. Вскоре, однако, Болеслав прогнал ее и взял себе новую жену из Венгрии26.

В дальнейшем разрыв между лютической политикой Болеслава II и Мешко I становится еще более разительным. Болеслава II явно не только не испугал размах языческого восстания между Одрой и Лабой, которым он поспешил воспользоваться в 984 г., но скорее наоборот, побудил его вернуться к традиционной политике союза с лютичами27, хотя формально в немецко-люти-ческом конфликте 80-х годов X в. чешский князь придерживался нейтралитета28, а в 992 г. вынужден даже был явиться на помощь к Оттону III под Бранибор29. В 995 г. в походе на лютичей и бодричей Оттона III должен был принять участие сын Болеслава II, тоже Болеслав 30. Надо думать, что эти выступления чешского князя были лишь вынужденными обстоятельствами уступками Империи, причем, как полагает Г. Булин, Болеслав II мог даже выступить посредником между императором и лютичами в 992 г.31

Но если Болеслав II и не решился вмешиваться в лютическо-немецкий конфликт на стороне восставших лютичей и даже временами вынужден был оказывать военную помощь императору, то зато в своем столкновении с Древнепольским государством он без всяких сомнений выступил в качестве союзника языческих лютичей, призвав к себе на подмогу их военные силы32. Немецкий летописец Титмар Мерзебургский, очевидно, очень хорошо отдавал себе отчет в характере чешско-лютических отношений того времени, если, начиная свой рассказ о перипетиях польско-чешской войны 990 г., поспешил прямо заявить: “Болеслав (Чешский.— В. /С.)