Риск и подвигКниги / Рассвет над Киевом / Риск и подвигСтраница 9
— Старая уже, — летчик показал протертые локти.
Полковник резко распахнул полы своего поношенного реглана. Оба колена брюк были заштопаны.
— Видите? Тоже жду зимнего плана. Надо беречь обмундирование! Даже в мирное время никому раньше срока ничего не выдавали. А на войне, значит, можно требовать? — Лицо Николая Семеновича просветлело. Он мягко улыбнулся и сказал: — А знаете что? В поношенной одежонке, честное слово, на фронте как-то жить и воевать сподручней: все свое, родное, притертое, и свободней себя чувствуешь…
Полковник снова взглянул на летчика с дыркой на локте. Тот зарделся, как мак:
— Виноват! Я думал…
— А я думаю, что вы меня поняли, — перебил его комдив.
Резкость полковника мы знали. Но удивительно: она никого не отталкивала. Так он был прям и справедлив.
От его замечания молодой летчик не сник, как иногда бывает при начальственном окрике, а только смутился:
— Понял, товарищ полковник. Исправлюсь.
— А кто сомневается в этом? — Голос Николая Семеновича стал совершенно спокойным. — Раз летчик при замечании смущается и не ест глазами начальство — из такого получится истребитель. Нахальство присуще трусливым людям. Вы же, по всему видно, ребята скромные, толковые. — Вдруг он поинтересовался: — Кому из вас, молодых, уже довелось побывать в бою?
— Я был. Младший лейтенант Хохлов.
— И я. Младший лейтенант Халатян.
— Вот, двое уже, что называется, крещены в огне. — Герасимов тепло посмотрел на них: — Ну как, трудно было?
— Очень, товарищ полковник.
Добрая улыбка скользнула по лицу Николая Семеновича.
— А думаете, из вас получатся мастера воздушного боя?
Летчики стеснительно замолчали.
— Априданидзе, как вы?
— Не знаю. Постараюсь воевать как все, — тихо ответил тот. В глазах его была решимость, явно не соответствующая робкому ответу. Комдив уловил это:
— А вот ответили вы неверно, — сказал он. — «Как все, как у людей»… Это нужно забыть. Летчик, как артист, должен иметь свою индивидуальность, свое «я». И этого «яканья» нечего бояться! Людей, очень похожих друг на друга, нет, характеры у всех разные. Воздушный бой — искусство. И у каждого истребителя должен иметься свой стиль боя, свой почерк.
Николай Семенович был прав. Мы действительно часто стесняемся своего «я». А ведь в сущности, если бы все жили по принципу «как все», то человечество вряд ли выбралось из пеленок. Без собственного «я» человек — попугай. Он способен говорить, копировать, но не творить.
Прежде чем уйти в другую эскадрилью, комдив предупредил нас:
— Гитлеровские войска будут упорно драться за Днепр. Они уже подтягивают свежие силы и сделают все, чтобы не дать нам переправиться на тот берег. Через денек-два в небе над Днепром будет тесно и жарко.
— Мы работы не боимся, харч есть, — отозвался Тимонов. — И отдохнули как следует. Только вот машин маловато.
— Завтра или послезавтра получите еще несколько… И обмундирование тоже скоро.
Все прекрасно понимали, что жаркие дни боев над Днепром приближаются.
Вечером на командном пункте полка собрались коммунисты, чтобы в последний раз взвесить, все ли у нас готово к крупным воздушным сражениям.
Мнение было единым — готовы!