Владимир и его братьяКниги / Киевская Русь. Страна, которой никогда не было?: легенды и мифы / Владимир и его братьяСтраница 26
Он по горенке да стал похаживать, С ясных очушек он ронял слезы ведь горючие,
Шелковым платком князь утирается, Говорит Владимир князь да таковы слова:
Нет жива-то старого козака Ильи Муромца, Некому стоять теперь за веру, за отечество,
Некому стоять-то ведь за церкви ведь за Божие, Некому стоять-то ведь за Киев град,
Да ведь некому сберечь Владимира Да топ Опраксы Королевичны.
Последние слова особенно характерны: князь прямо признается, что сам он не способен защитить себя и свою королевичну.
При наезде богатыря Соловникова Владимир кричит со страху и на вопрос Ильи Муромца о причине крика отвечает: Ах ты, старый казак, Илья Муромец!
Да как-то не кричать, не тревожиться? Да на стольней-от город, как на Киев-град
А наезжает из-за славна за синя моря Молодой младой сюды Соловников.
Трусливость — основная черта князя, и в былинах трудно найти хоть один случай, когда бы Владимир проявил храбрость. Зато трусость его доведена до комичности. Когда плененный Соловей-разбойник свиснул вполсвиста, Владимир стал ползать на карачках по гриднице.
Нередки сцены унижения князя Владимира перед его богатырями. При нападении Калин-царя Упадал Владимир князь Илье во правую ногу,
или бил ему челом до сырой земли.
Владимир — «ласковый», он раздает своим боярам золотую казну, города с пригородами за их услуги, а борющихся с врагами богатырей, спасителей отечества, презирает и как бы не замечает. Вот как жалуется на неблагодарность князя Илья Муромец: Служил-то я у князя Владимира,
Служил-то я ровно 30 лет, А не выслужил слова сладкого, приветливого,
Уветливого слова, приветливого, А хлеба-соли мягкого.
А как Владимир относится к Добрыне Никитичу? Во время его отлучки сватает его жену за Алешу Поповича, угрожая ей взять ее силой, если она «добром нейдет».
Не будем пересказывать все былины о Владимире, отметим только основные черты его характера: коварен, неблагодарен, жесток, труслив, жаден, сластолюбив. Это не князь-герой, а какой-то деспот с чертами азиатского сатрапа.
Рассмотрением былин о Владимире и сличением их со сказаниями о Кей-Кавусе занимался в свое время Вс. Миллер, издавший в 1892 году книгу «Экскурсы в область русского народного эпоса». Он пришел к следующему выводу: «Много веков тому назад, в период образования Владимирова цикла, существовали в Южной Руси эпические сказания с сюжетами, сохранившими в значительной свежести некоторые наиболее популярные иранские эпические мотивы» (с. 23).
Вс. Миллер провел работу по сличению мотивов иранского эпоса о Кей-Кавусе и Рустеме и русских былин о Владимире и Илье Муромце и пришел к заключению, что Фирдоуси в своей «Шахнамэ» записал по-персидски те же сказания, что сохранились и в русских былинах.
Проще говоря, Владимир и Кей-Кавус один и тот же персонаж, как Рустем и Илья.
Фирдоуси сообщает, что у Кей-Кавуса была волшебная чаша, в которой можно было увидеть весь свет, если произнести заклинание.
Такое блюдце с наливным яблочком есть и в наших сказках. Кое-что подобное было и в Киеве. Так, по словам Генриха Лясоты (1594 год), «на хорах киевского Софийского собора в одной из плит как раз над алтарем проделано круглое отверстие, размером в половину локтя, но теперь замазанное известью. Говорят, что тут в старину находилось зеркало, в котором посредством магического искусства можно было увидеть все, о чем задумано, хотя бы даже это находилось за несколько сот миль. Когда раз киевский царь выступил в поход против язычников и долго не возвращался, то супруга его каждый день смотрела в зеркало, чтобы узнать, что с ним случилось и чем он был занят. Но, увидав однажды его любовную связь с языческой пленницей, она в гневе разбила самое зеркало». Свет мой зеркальце! Скажи, да всю правду доложи…