Период княжеских усобиц. Сыновья Ярослава МудрогоКниги / Киевская Русь. Страна, которой никогда не было?: легенды и мифы / Период княжеских усобиц. Сыновья Ярослава МудрогоСтраница 6
Послание выдержано в выражениях обтекаемых, и из него трудно уразуметь, что же именно произошло весной 1075 года в Риме. Это и понятно: для конкретных переговоров с князем о том, «чего нет в письме», Григорий VII направил к нему своих послов, один из которых был его (князя) известным и верным другом (следовательно, Изяслав не впервые имел дело с Римом?). В конце письма польскому князю среди общих моральных наставлений вдруг читаем: «… а среди прочего надобно вам соблюдать милосердие, против которого (как бы нам ни было неприятно говорить об этом) вы, кажется, согрешили, отняв деньги у короля Руси. Поэтому, сострадая вам, убедительнейше просим вас из любви к Богу и святому Петру: велите вернуть все, что взято вами или вашими людьми, ибо знайте, что по вере нашей беззаконно похищающий добро чужого, если не исправится, имея возможность исправиться, никогда не удостоится Царствия Христова Божия».
Как отнесся польский князь к увещаниям Папы, сказать трудно. Открыто игнорировать их он, разумеется, не мог. Но его участие в возвращении Изяслава в Киев весной 1077 года могло объясняться и переменой политической ситуации — внезапной смертью Святослава в декабре 1076 года (ирония судьбы: князь пал жертвой не своих врагов, которых так опасался, а неудачной хирургической операции — «от резания желве», то есть опухоли, как замечает летописец). Так или иначе, но в 1076 году Изяслав, как можно думать, уже снова находился в Польше, ибо именно к этому времени, вероятно, относится надпись на покрове на раку святого АдальбертаВойтеха, подаренном Изяславом Гнезненскому собору: «Orationibus Sancti Demetrii coucedat omnipotens multos annos servo tuo Izaslaw duci Russia ob remissionem peccaminum et regni celestes Imperium. Amen. Fiat Domine in nomine Tuo».
С пребыванием Изяслава Ярославича в Германии связано еще одно событие, политическая подоплека которого станет ясна только из дальнейшего. Мы уже говорили о пристрастии «Саксонского анналиста» к генеалогии. Чтобы лучше представлять себе, до какой степени детализации доходили иногда средневековые родословцы и как разбегаются в подобных случаях глаза у историков, приведем нужный нам фрагмент, не слишком его сокращая. В связи с сообщением о смерти в 1062 году тюрингенского маркграфа Вильгельма автор вдается в его генеалогию: «Марку получил его (Вильгельма) брат Оттон из Орламюнде. У них, то есть у Вильгельма и Оттона, был брат Поппон, у которого был сын Ульрих, женившийся на сестре венгерского короля Владислава (Ласло I Святой, 1077–1095), которая родила ему Ульриха-младшего, который женился на дочери Людвига, пфальцграфа Тюрингии… У Оттона же женой былаАделаиз Брабанта, из замка под названием Лувен, которая родила ему трех дочерей: Оду, Кунигунду и Адельхайду. Оду взял в жены маркграф Экберт-младший из Брауйшвайга, она умерла бездетной. Кунигунда вышла за короля Руси (rex Ruzorum) и родила дочь, на которой женился кто-то из тюрингенской знати по имени Гюнтер и родил от нее графа Сипло. После его (мужа) смерти она вернулась на родину и вышла замуж за Куно, графа Байхпинген, сына герцога Оттона Нортхаймского (в 60-х годах XI века Оттон был некоторое время герцогом баварским), и родила ему четырех дочерей. После же его смерти ее третьим мужем стал Виперт-старший. Адельхайда же вышла за Адальберта, графа Валленштедт» и так далее.
После некоторых колебаний историки нашли правильное решение: «королем Руси» и мужем Кунигунды был Ярополк Изяславич. После смерти в 1067 году Оттона Орламюндского Адела (Адельхайда) Брабантская вышла замуж за того самого Деди (вместе с ее рукой получившего и Тюрингенскую марку), который опекал Изяслава Ярославича. Но в чем же был расчет Изяслава, женившего сына на падчерице маркграфа Деди? Или это был уже жест отчаяния? Ответ невозможно получить, не вникнув во внешнюю политику того времени, проводившуюся соперниками Изяслава на Руси — Святославом и Всеволодом Ярославичами. Прежде чем переходить к ней, познакомимся напоследок с памятником в своем роде исключительным, без которого круг источников, связанных с изгнанием Изяслава Ярославича, был бы далеко не полон.
Мы имеем в виду так называемый молитвенник Гертруды, жены Изяслава (это единственный источник, сообщающий имя княгини). Молитвенник записан на листах, приплетенных к принадлежавшей Гертруде «Псалтири», иллюминированной (то есть снабженной миниатюрами) рукописи X века трирского происхождения, и молитвенник не следует смешивать, как то иногда делают, с Гертрудиной или «Эгбертинской (по имени трирского архиепископа X века Эгберта) Псалтирью». Тексты молитв принадлежат, вероятно, самой дочери Мешка II (который, по некоторым сведениям, также отличался незаурядной образованностью) и обращены, помимо Христа и Богоматери, чаще всего к св. Петру (имя Ярополка в крещении) и св. Елене (очевидно, православным именем Гертруды было Елена). Княгиня молится за «нашего короля» (то есть, надо полагать, за своего мужа, князя Изяслава), но чаще — за Петра-Ярополка, которого называет своим «единственным сыном».