Данники и даннические отношения на руси х-хи вв. В дореволюционной и советской историографии

Книги / Киевская Русь. Очерки отечественной историографии / Данники и даннические отношения на руси х-хи вв. В дореволюционной и советской историографии

Страница 1

Даннические отношения в Киевской Руси принадлежат к числу сюже­тов, привлекавших пристальное внимание многих поколений русских исто­риков. Исследование данников и данничества остается актуальным и по сей день. Это не случайно, поскольку, изучая вопрос о данях, мы тем самым устанавливаем одну из наиболее архаических форм эксплуатации, восхо­дящую к дописьменной истории Восточного славянства. На протяжении двух последних столетий в исторической науке высказывались самые раз­личные суждения о данях в Древней Руси.

В примечаниях к своей «Истории Российской» В. Н. Татищев писал о дани следующее: «Дань в древнем наречии трояко знаменует, яко (1) Дань от подданных государю обыкновенной платеж на собственное его и войск содержание . (2) Когда для каких чрезвычайных расходов полагается на народ, якоже с купечества пошлина и пр. Сие точно именуется подать и по­бор, яко после или сверх дани требуемое. (3) Когда один другому дает по договору за некоторое обстоятельство, яко кто наймет что во владение из прибытка государю един другому за взятое войско, или за обещанную по­мощь, или безопасность, на некое время, что у нас прежде разно дано, по­минок, выход и дар именовано, но сущее знаменование онаго оброк, обре­ченное или посуленное есть .»'

В. Н. Татищев, следовательно, пытался определить понятие «дань», извлеченное из древних источников. Заслуга его заключалась не столько в правильном истолковании термина «дань», сколько в постановке проблемы, стремлении оторваться от глухих летописных преданий и творчески ин­терпретировать документальные свидетельства о данях.

Рассуждения В. Н. Татищева насчет данничества нашли безоговороч­ную поддержку у И. Н. Болтина, упрекавшего М. М. Щербатова за игнорирование замечании о дани, содержащихся в татищевскои «Истории». М. М. Щербатов, действительно, мало задумывался над смыслом слова «дань», что подтверждается многочисленными местами из его «Истории Российской от древнейших времен», где автор бесхитростно пересказывает летопись, не размышляя над известиями о данях, сообщаемых летописцем. В аналогичном плане писал и М. В. Ломоносов, у которого .нет каких-либо комментариев по поводу дани. Правда, необходимо все-таки отметить, что он выводил отношения данничества из отношений подданства.

Дальше указаний о подданстве при выплате дани не пошел и Ф. Эмин. Он, подобно М. М. Щербатову и М. В. Ломоносову, покорно следовал за летописцем, повествующем о данях. Не являлся исключением здесь и И. П. Елагин, связывавший дань с подданством. Кроме того, он нередко подменял дань понятиями «жалование», «подать», «оброк», не проводя терминологического сопоставления для определения конкретного смысла каждого из этих понятий.

Красочные картины военных набегов, преследовавших «примучива-ние» племен и выколачивание даней из побежденных, расставлены на стра­ницах «Истории Государства Российского» Н. М. Карамзина. «Древляне свирепые, — читаем у него, — наслаждались вольностию и встретили его (Олега. — И. Ф.) с оружием; но победа увенчала Олега, и сей народ, бога­тый зверями, обязался ему платить дань черными куницами . В следую­щие два года князь Российский овладел землею Днепровских Северян и соседствовавших с ними Радимичей. Он победил первых, освободил их от власти Козаров, и сказав: я враг им, а не вам! Удовольствовался самым лег­ким налогом . Радимичи, жители берегов Сожских, добровольно согласи­лись давать Россиянам то же, что и Козарам: по щлягу или мелкой монете с каждой сохи». Н.М.Карамзин полагал, что ходить за данью— значило «объезжать Россию и собирать налоги. Древние государи наши, по извес­тию Константина Багрянородного, всякий год в ноябре месяце отправля­лись с войском из Киева для объезда городов своих и возвращались в сто­лицу не прежде апреля».

А. Л. Шлецер уплату дани толковал как проявление покорности госу­дарю-завоевателю. Однако в понимании терминов, относившихся к фи­нансам Древней Руси, он недалеко ушел от своих предшественников, ука­зав лишь, что многие слова «господа толкователи или совсем не заметили, или перевели как кому хотелось». Но он сам не знал, отличалась ли подать от дании оброка.

Таким образом, упомянутые нами историки сделали первые робкие шаги в области анализа терминов, отражающих даннические отношения в Киевской Руси. При этом некоторые из них не проявили исследовательско­го подхода к проблеме. Тем не менее В. Н. Татищев, И. Н. Болтин, А. Л. Шлецер пытались вникнуть в суть понятий, связанных с даннически­ми отношениями, выделить их из других терминов, запечатлевших фи­нансовые порядки на Руси. И это надо оценить как известный успех в изу­чении древнерусского данничества. Он был закреплен в трудах Н. А. Поле­вого и И. Ф. Г. Эверса.

Силой меча русы, алчные до богатства, принуждали, по мнению Н. А. Полевого, покоренные народы платить дань, сохраняя в то же время нетронутым их внутренний общественный быт. Автор, к сожалению, был не всегда последователен и строг в обращении с термином «дань» и, случа­лось, путал его со словом «подать». Но ему удалось тонко подметить харак­тер взимания дани в древности. «Прежде всего, — писал Н. А. Полевой, — должно положить различие между областями, собственно составлявшими владения Русов, и данниками. Собственно владение составляло то про­странство земель, на котором построены были крепость или деревянные городки, где находились воинские дружины князей, подчинявшие окрест­ных обитателей». Поэтому «данники не составляли совершенных вла­дений Русов .» Зависимость их сначала создавалась из условий дани и по­корности. Отношения новгородцев к своим данникам были те же, что и у киевлян: «Владения Новгорода так же, как на юге, состояли из областей и данников. Новгород не был включен в число областей. Эти и другие об­стоятельства заставляют думать, что жители сих областей не уравнивались с жителями самого Новгорода, хотя так же, как новгородцы, повиновались только Новгородским уставам. Данники новгородские обязывались единст­венно платить дань и давать войско и не пользовались никаким правом гражданства».