Советские историки о смердах в киевской руси

Книги / Киевская Русь. Очерки отечественной историографии / Советские историки о смердах в киевской руси

Страница 1

В

сумраке давно минувших времен историк едва различает смерда — социальный персонаж в высшей степени любопытный и столь же загадоч­ный. Эта загадочность обусловлена чрезвычайной скудостью источников, сохранивших сведения о смердах. Вот почему А. Е. Пресняков был не далек от истины, когда говорил, что «вопросу о древнерусских смердах суждено, по-видимому, оставаться крайне спорным — надолго, быть может, навсе­гда». Но, несмотря на такого рода пессимистические прогнозы, пытливая мысль исследователей неизменно стремилась проникнуть в тайну смердов. Большая заслуга здесь принадлежит советским историкам, к трудам кото­рых мы и обращаемся.

Слово «смерд», согласно М. Н. Покровскому, служило общим назва­нием массы сельского населения, стоявшего «ниже хотя бы и самого низко­го разряда горожан». Смерды находились в специальной зависимости либо от князя, либо от веча. Однако, с другой стороны, смерд «является перед нами со всеми чертами юридически свободного человека». М. Н. Покров­ский решительно возражал против попыток изобразить смерда в качестве «княжеского крепостного» или «государственного крестьянина». Подобные попытки он считал модернизацией социальных отношений, бывшей «логи­ческим последствием модернизации княжеской власти: представляя себе древнерусского князя как государя, трудно было иначе формулировать от­ношение к нему смердов». М. Н. Покровский думал, что смерд относился к князю как подданный: «смерд был именно „подданным" . в смысле чело­века под данью, который обязан платить дань. Смерд — это „данник" — вот его коренной признак». По существу, смерд и данник — синонимы.

Свободным человеком, обладавшим очень обширными гражданскими правами, рисовал смерда Н. А. Рожков. Смерд — именно свободный, а от­нюдь не «крестьянин — арендатор княжеской земли, отбывавший на князя барщину и получавший от него инвентарь», как предполагали некоторые ученые. Каковы главнейшие права смердов? Это, во-первых, право на лич­ную свободу и, во-вторых, право собственности на движимое и недвижимое имущество. К числу обязанностей относились: военная служба, уплата да­ни, торговых и судебных пошлин, предоставление «корма» различным должностным лицам при исполнении ими служебных поручений. Смерды объединялись, по Н. А. Рожкову, в кровные (с примесью чужеродцев) сою­зы — верви.

К свободным земледельцам причислял смердов и П. И. Лященко. При этом он замечал, что рост хозяйства земельных собственников «приводит к разложению класса смердов . Свободные, но обедневшие смерды должны были попадать в экономическую зависимость от „сильных людей", от крупных землевладельцев».

Первое в советской исторической литературе специальное исследование о смердах было написано и опубликовано в 1923 г. С. В. Юшковым. Автор разошелся во взглядах на смердов со своими предшественниками (С. М. Со­ловьев, П. Мрочек-Дроздовский, В. И. Сергеевич, М. А. Дьяконов, М. Ф. Вла-димирский-Буданов и др.), которые склонны были в термине «смерд» видеть все население Руси или только сельских людей. Смерды, по С. В. Юшко­ву,— «сельские люди, а не горожане». Но этого мало. Смерды не просто сельское население в целом, а одна лишь группа, один разряд его. Мнение исследователей (В. Лешков, В. Никольский, П. Цитович, Б. Романов), соглас­но которому смерды, составляя особую группу населения, находились в осо­бых отношениях к князю или, как считал В. О. Ключевский, поселенные на государственных землях, являлись как бы государственными крестьянами, С. В. Юшков отклонил, ибо «основным моментом, определяющим положе­ние смердов, является прежде всего особый характер отношений к князю, к государству (к Новгороду и Пскову) и к владельцам». Однако, «несмотря на различие носителей власти над смердами, общий характер этих отношений был в значительной степени одинаков и выражался в своеобразной зависи­мости, с одной стороны, и властной опеке, с другой стороны, и был ярко окрашен частно-правовыми моментами». Смерды, следовательно, — кате­гория древнерусского сельского населения, находившаяся в отношениях зависимости от князя, дружинников и вообще частных лиц. Из-за недостат­ка источников С. В. Юшков отказывается говорить о социальной природе этих отношений и ограничивается установлением частно-правового, не смягчавшегося публично правовыми элементами, стиля отношений смер­дов к своим господам. Правда, С. В. Юшков подчеркивает, что смерды — не рабы, хотя юридическое их положение характеризуется целым рядом ограничений в личной свободе.