Советские историки о смердах в киевской русиКниги / Киевская Русь. Очерки отечественной историографии / Советские историки о смердах в киевской русиСтраница 13
«Мало продвинулось вперед изучение вопроса о смердах в исследовании М. Б. Свердлова», — говорил Л. В. Черепнин, имея в виду его статью. Еще меньше оно продвинулось в книге М. Б. Свердлова, посвященной генезису и структуре феодального общества в Древней Руси. Здесь он присоединился к историографическому направлению, «которое предполагает смердов лично свободных и смердов — феодально-зависимых»."
К вопросу о смердах возвращались В. В. Мавродин и Л. В. Черепнин.
Под словом «смерды», полагает В. В. Мавродин, скрывались различные этнические и социальные категории. Смердами часто именовали «покоренные, платящие дань русским князьям финно-угорские племена (югра, чудь заволочская, белозерская весь, ростово-суздальская меря, печера, чудь-эсты). Не случайно в землях финно-угров, равным образом как и на территории, хотя и славянской, но все же по отношению к основной, древнейшей „внутренней Руси" „внешней Руси", термин „смерд", отсутствующий в Среднем Приднепровье, на древнейшей территории собственно Руси, отложился в топонимике. Здесь собирали дань киевские князья, здесь жили и данники — смерды, покоренное, „примученное" население». Помимо смердов финно-угорского происхождения, существовали смерды — свободные общинники, «обязанные платить дань, участвовать в походах и, очевидно, содержать князя и его „мужей" и дружинников во время сбора „полюдья", разных поборов и судебных штрафов .» Вместе с тем в Древней Руси встречались смерды, бывшие зависимыми от князя людьми, которых источники сближают с холопами. Не исключено, что «какая-то часть смердов, и, видимо, немалая, состояла из посаженных на землю княжеских холопов». В. В. Мавродин полагает, что «смердов, на определеннном этапе всех, а позже в какой-то части, можно было бы сравнить с государственными крестьянами». Таким образом, «термин „смерд", в начале применявшийся по отношению к определенной социальной категории, впоследствии применялся . к различным группам сельского населения. „Смердами" были и данники — югра и такое же финно-угорское по языку население Заволо-чья, Суздальской земли и Белозерья, видимо, не знавшее других повинностей, кроме дани. Смердами называли и славянских данников князей-государей. Смердами были и те русские жители княжеских сел, которые пасли свой скот рядом с княжеским. Они приравнивались к холопам и трудились в княжеской вотчине. Наконец, князь жаловал смердов боярам и монастырям, и они, оставаясь по названию смердами, так как ничего вокруг них не изменилось, продолжали жить на старом месте, не разорялись, самим актом пожалования превращались в феодально-зависимых»."
Как видим, В. В. Мавродин несколько изменил свои представления о смердах сравнительно с тем, что писал о них ранее." Это было результатом новых раздумий исследователя над сложным и запутанным вопросом, учета достижений советских историков в изучении древнерусских смердов.
Менее гибкой оказалась позиция Л. В. Черепнина. Он по-прежнему связывал возникновение термина «смерды», проявляющегося в памятниках письменности в XI в., с переходом общинных земель в государственную собственность." По-прежнему Л. В. Черепнин воспринимал слово «смерды» равнозначным позднейшему термину «черный человек», «черные люди»."Как раньше, историк говорит о существовании смердов — государственных крестьян Древней Руси, а также о наличии среди крестьян-данников, сидевших на окняженной земле, смердов, находившихся в более тесной и непосредственной зависимости от князей-вотчинников." Смердов, живших на окняженной земле, Л. В. Черепнин называет аллодистами.