Генезис феодализма на руси в советской историографии

Книги / Киевская Русь. Очерки отечественной историографии / Генезис феодализма на руси в советской историографии

Страница 2

Таким образом, Н. П. Павлов-Сильванский заключал феодальную эпоху на Руси в рамки удельного периода и датировал ее ХШ-XVI вв. Это обуслов­ливалось тем, что сущность феодализма он усматривал в раздроблении вла­сти и распадении страны на массу боярщин-сеньорий — миниатюрных госу­дарств в государстве. Поэтому ликвидация удельной системы и образование единого государства знаменовали для него конец феодального строя. С точки зрения современной марксистской науки подобный подход неверен. Но в ту пору, когда зарождалась советская историография, идеи Н. П. Павлова-Сильванского относились к числу высших достижений буржуазной исторической науки и вполне естественно, что они оказывали определенное влияние на наших историков. Не избежал этого влияния М. Н. Покровский, стоявший у истоков советской историографии. Оно, например, сказалось при обозначе­нии им главных признаков феодализма. В духе именно Н. П. Павлова-Силь-ванского ученый выделяет три основных признака феодальной системы — «это, во-первых, господство крупного землевладения, во-вторых, связь с зем­левладением политической власти, связь настолько прочная, что в феодаль­ном обществе нельзя себе представить землевладельца, который не был бы в той или другой степени государем, и государя, который не был бы крупным землевладельцем, и, наконец, в-третьих, те своеобразные отношения, кото­рые существовали между этими землевладельцами-государями: наличность известной иерархии землевладельцев .». Чтобы ответить на вопрос, сущест­вовал ли феодализм в России, необходимо, согласно М. Н. Покровскому, вы­яснить, имелись ли в древнерусском обществе указанные признаки. И здесь он, по сравнению с Н. П. Павловым-Сильванским, делает новый, значитель­ный шаг вперед, полагая, что первобытный общественный строй «для древ­ней России был прошлым. От него сохранялись только переживания, правда, довольно упрямые и цепкие, по глухим углам продержавшиеся почти до на­ших дней. Но то, что было настоящим для древней Руси, ее повседневная действительность, принадлежало к позднейшей стадии общественного разви­тия». Эту стадию М. Н. Покровский именует феодализмом. В Киевской Руси он находит все главнейшие составные элементы феодальной системы: круп­ное землевладение, сочетавшееся с мелким крестьянским хозяйством, соеди­нение политической власти с землевладением и вассалитет.

Иначе, чем Н. П. Павлов-Сильванский, изображал М. Н. Покровский историю становления феодализма на Руси, в частности складывание круп­ного землевладения. Если Н. П. Павлов-Сильванский выводил боярщину из разлагающейся поземельной общины типа германской марки, то М. Н. Пок­ровский не увидел явственных следов подобной общины ранее XVI в. На место общины как исходной в развитии феодализма социальной орга­низации он поставил полесское «дворище» и северное «печище», которые являлись «прежде всего формами коллективного землевладения», причем «весьма непохожими на великорусскую сельскую общину». И «дворище» и «печище» сначала были чужды индивидуальному хозяйству и личной соб­ственности. В «дворищном» и «печищном» землевладении М. Н. Покров­ский усматривал «остаток подлинного коммунизма». На почве этого земле­владения и вырос древнерусский феодализм. Спрашивается, какова же механика этого процесса? Согласно Покровскому, со временем «печища» и «дворища» дробились на мелкие хозяйства. Возникла индивидуальная соб­ственность на землю. Разорявшиеся мелкие хозяева теряли землю. Так на развалинах мелкой земельной собственности вырастало крупное землевла­дение. Говоря о способах формирования крупной земельной собственности, М. Н. Покровский отмечает насильственный захват, легальный и нелегаль­ный, т. е. выступающий в форме великокняжеского пожалования или само­чинных действий. Однако, по его мнению, насильственный захват «едва ли был главным способом образования крупного землевладения в Древней Руси. В истории, как и в геологии, медленные молекулярные процессы дают более крупные и, главное, более прочные результаты, чем отдельные катастрофы».Для наглядности М. Н. Покровский ссылался на социальные перемены, про­исходившие в XVII столетии на черносошном севере, ибо здесь «мы видим воочию, как под давлением чисто экономических причин, без вмешательства государственной власти или открытой силы, в руках одних сосредоточивает­ся все больше и больше земли, в то время как владения менее счастливых вотчинников тают, как снежная глыба под весенним солнцем». По словам М. Н. Покровского, «то, что происходило на глухом севере во второй по­ловине XVII в. и что мы можем наблюдать здесь из года в год и из двора в двор, знакомо еще „Русской Правде" ХIIIв. и Псковской грамоте XV в.: только там мы имеем лишь более или менее косвенные указания на процесс, который здесь мы можем учесть с почти статистической точностью».