Генезис феодализма на руси в советской историографии

Книги / Киевская Русь. Очерки отечественной историографии / Генезис феодализма на руси в советской историографии

Страница 41

Княжескому землевладению О. М. Рапов придает первостепенное зна чение «как в экономической, так и в политической жизни древней Pycи" Возникновение земельной собственности князей он относит к IX-X вв. Ее создание— результат завоеваний дружинами киевских правителей oбшир ных территорий соседних восточнославянских племен. Завоеванные земли превращались в собственность Рюриковичей, которая конституировалась как верховная собственность, феодальная по своей сути. Права киевских khязей на землю в качестве верховных собственников выражались «в раздаче земель отдельным частным лицам для управления и кормления».

По мнению Я. Н. Щапова, княжеская верховная собственность играла чрезвычайно важную роль, особенно на раннем этапе феодализации, когда она была, собственно, единственной формой феодального землевладения Я. Н. Щапов следующим образом объясняет это обстоятельство: «В ранне феодальном, уже классовом обществе, где господствующий класс, однако недостаточно силен, собственность на землю в ее ранней малоразвитой форме принадлежит этому классу в лице главы государства, князя, являю щегося начальником вооруженных групп, осуществляющих на практике право на эту собственность. В период развитого феодализма, когда власть господствующего класса достаточно сильна также и в лице каждого его члена, обладающего необходимым аппаратом насилия, собственность на землю принадлежит и отдельному феодалу или феодальной церковной ор ганизации». Но и в «период развитого феодализма» сохраняется верхов ная собственность государства на крестьянские земли, олицетворяемая кня зем. На Руси XI — первой половины XII в. она функционировала, будучи социально-экономическим укладом.

В становлении феодализма верховной собственности государства на землю С. М. Каштанов отводит видное место. Ее появление было вызвано сменой племени государством. Исторически это выглядело так: «В перво бытнообщинный период племенная, родовая, общинная собственность на землю обусловливалась не тем, что племя обрабатывало эту землю, a тем, что оно занимало данную территорию. По мере развития владения землей определенными общинами возникал тип реального собственника земли — община, которой противостоял номинальный собственник в лице племени, вернее, представлявшей его родо-племенной верхушки. Сменившее родо­вую знать государство сохранило за собой функцию номинального земель­ного собственника и, введя поземельный налог с непосредственных произ­водителей, превратило их из реальных собственников во владельцев. Позе­мельный налог как основная форма сбора означал то, что государство пере­стает видеть в трудящихся на земле ее собственников . В условиях сущест­вования феодального государства платящие поземельный налог крестьяне не могут быть собственниками, даже если они меняют или продают свои участки».

Эпоха перехода восточного славянства к феодализму привлекла вни­мание Ю. А. Кизилова, по словам которого, «процесс классообразования среди восточных славян протекал на менее завершенной форме разложения первобытной коллективной собственности, чем у древних греков. Это была видоизмененная «азиатская» форма, недоразвившаяся, в отличие от древне­греческой и римской, до частной собственности на землю». Вот почему «предположение о том, что сельская община славянского типа претерпева­ла внутреннее разложение в результате обнищания, войн, грабежей, подчи­няясь власти феодалов, экспроприировавших землю, составлявшую собст­венность общины, отражает несущественную для раннего этапа, более позднюю тенденцию феодализации». Вместо этого «предпосылкой фео­дального подчинения устойчивых задруг, или вервей, являлась не экспро­приация непосредственных производителей, а их подчинение власти госу­дарственного «связующего единства» с последующим прикреплением к земле». Нам представляется, что такая постановка вопроса искажает дей­ствительные отношения «устойчивых задруг, или вервей» с нарождающей­ся государственностью, приписывая им изначальный насильственный ха­рактер, чем по существу смазываются особенности межплеменных и внут-риплеменных связей. Ю. А. Кизилов, подобно Л. В. Черепнину и О. М. Рапову, приравнивает подчинение племен Повести временных лет власти киевских князей установлению верховной собственности на завое­ванные земли. Отсюда дань, собираемая первыми Рюриковичами, — фео­дальный институт, т. е. рента. Возникает законный вопрос: разве ликви­дация общинной собственности и замена ее верховной княжеской соб­ственностью с принудительной выплатой дани-ренты не есть «экспроприация непосредственных производителей», от которой отворачивается Ю. А. Кизилов? Ответ здесь, на наш взгляд, может быть только утверди­тельным.